Андрей Ливадный - Мишень [авторский сборник]

Секунду спустя к нему присоединился Игорь.

Робот, над которым изрядно потрудилось время, продолжал идти прямо на них, покачиваясь и поскрипывая, словно огромная ржавая вывеска на неистовом ветру. Все его оружейные люки намертво прикипели коррозией, и это обстоятельство в конечном итоге спасло двух людей.

— По ступоходам! — крикнул Андрей, нацелив винтовку на шарнирное соединение опорно-двигательной системы робота.

Очереди двух импульсных винтовок, пробежав по броне рубки шагающего монстра, впились в район шарнирных соединений; снаряды, ударяя в броню, выбивали из нее искры и облачка ржавой пыли, а затем с надсадным, изматывающим душу визгом рикошетили во все стороны, уродуя стены близлежащих зданий. Андрей и Игорь продолжали стрелять, пятясь во тьму, пока интегральные затворы обеих винтовок не щелкнули вхолостую…

— Черт! — Андрей с силой ударил по рычажку сброса, и пустой вороненый магазин со звоном полетел ему под ноги… и тут смертельный холод пробежал в груди Логинова, — ни он, ни кто-либо другой даже не подумали о запасных боекомплектах, подсумках, экипировке…

Робот, покосившись на один бок, продолжал тащиться прямо на них, приволакивая поврежденный ступоход…

«Все… конец…» — обреченно подумал Андрей, намереваясь бежать, но в этот момент из тьмы выскочил, едва не сбив его с ног, бесноватый шестнадцатиколесник.

Не останавливаясь, БМК врезалась своим тупым, покатым носом в «Хоплита», опрокинув того прямо в пролом стены какого-то здания, и тут же попятилась назад, в то время как многострадальная стена вдруг Дрогнула и начала оседать, прямо на беспомощно ворочающуюся внутри здания боевую машину…

— Быстрее, вовнутрь!… - раздался в коммуникаторе выкрик Курта, который сидел в водительском кресле БМК.

Андрея и Игоря не нужно было уговаривать.

Запрыгнув в машину, они повалились на пол, когда шестнадцатиколесник юзом рванул с места, направляясь прочь от площади, в узкий разлом улицы, за которой виднелась мутная гладь освещенного лунным светом водохранилища.

Логинов, извернувшись, сел, осматривая освещенное зеленоватым светом нутро БМК, и, заметив подле себя прочно притороченный к борту кофр, на котором красовалась надпись «ВСКРЫВАТЬ ОСТОРОЖНО, БОЕКОМПЛЕКТ», потянулся к замкам его крышки.

Его рука столкнулась с рукой Игоря, жадно тянувшейся в том же направлении.

Встретившись взглядами, они вдруг расхохотались — зло и облегченно, заставив Курта оглянуться.

Что-то изменилось в их душе, мироощущении, способе мыслить, если они, сугубо гражданские лица, только что едва разминувшиеся со смертью, так жадно и неистово тянулись к непочатому цинку, в котором были уложены снаряженные магазины для двенадцатого «импульса»…

БМК, пару раз огрызнувшись очередями из носовых орудий, выскочила из теснины улицы и медленно сползла по осыпи песка на отлогий пляж водохранилища.

Курт облегченно вздохнул, выпустив из занемевших пальцев сенсорные рычаги управления.

— Дайте закурить… — вдруг хрипло попросил он, отстегивая забрало шлема.

Игорь молча проделал то же самое и протянул ему мятую пачку сигарет.

Андрей сидел, привалившись спиной к ребристой броне БМК, и думал о том, что если им суждено вернуться, то первым, что сделает он, попав домой, — будет тотальная чистка его персонального компьютера.

Он выкинет ко всем Шиистам те страницы текстов, что были вымучены им в тиши кабинета…

Только теперь он понял, о чем и как должен писать…

Волны мутной воды тихо и монотонно бились о разрушенный эрозией бетонный поребрик бывшей набережной.

Трое людей в скафандрах стояли на берегу, глядя, как натужно урчит БМК, наматывая на барабан толстые тросы двух лебедок.

Над Непруном занимался рассвет. Тени в городе посветлели, и оттуда уже не доносилось заунывного присвиста старых сервомоторов.

Роботы наконец угомонились, застыв там, где потеряли цели, а значит, и смысл двигаться дальше.

Андрей стоял подле кромки прибоя, глядя, как из воды медленно поднимается, выползая на отлогий пляж, двадцатиметровый, обросший водорослями цилиндр консервационного модуля.

Тросы лебедок наконец дошли до ограничителей, дернулись и застыли, натянутые, словно струны.

В торцевой части модуля, под слоем ракушек и бурой слизи явно угадывался контур овального люка.

Не сговариваясь, Андрей, Игорь и Курт подошли к нему и принялись счищать грязь.

В эту ночь что-то породнило их, научив общаться без слов.

Наконец, когда контур люка освободился от отложений, они взялись за штурвал ручного привода, который торчал сбоку от входа, и навались на него.

Внутри обшивки что-то затрещало, и овальный люк дрогнул, уползая в толстую переборку.

С замиранием сердца, еще не совсем веря в реальность происходящего, они увидели пробившийся изнутри модуля тусклый голубоватый свет.

В гробовом молчании, сбиваясь с дыхания от охватившего их волнения, трое людей в перемазанных грязью скафандрах вошли вовнутрь, оказавшись в узком проходе между двумя рядами криогенных камер, покрытых сконденсировавшимся на колпаках инеем.

Андрей, дрожащей рукой коснулся ближнего к нему колпака, стирая колючий нарост инея, и увидел заключенное внутри полуобнаженное тело мужчины с заострившимися, чертами смертельно бледного лица.

Наклонившись над колпаком, он разглядел прямоугольный медальон, лежавший на груди бойца.

«Семен Логинов. Сержант. Второй взвод отдельного штурмового батальона. КХ-438725».

Что-то горячее и щемящее сдавило грудь Андрея.

Не издав ни звука, он сел на постамент камеры низкотемпературного сна, не смея оторвать глаз от белого, как мел, исхудалого лица…

А Курт и Игорь уже шли по проходу, стирая с колпаков камер конденсат инея и пытливо вглядываясь в неподвижные лица солдат.

— Ну здравствуй, прадед… — едва слышно, одними губами прошептал Андрей, не в силах переварить щемящую горечь этого момента. — Мы пришли за тобой, слышишь?…

В Городе Мертвых у каждого свои дороги.

Джоэл ранее не бывал тут, но много слышал об этом загадочном месте.

Говорят, что в узких расселинах руин прячется самая великая из всех тайн. Нечто, давно позабытое, но неизмеримо важное, значительное. Конечно, он, как и все подростки, мечтал найти ЭТО. И неважно, что подобные мысли, чувства не соответствовали истинной натуре двойного «К», — их богом была Логика, а жизнью, или, вернее сказать, функционированием, руководил прежде всего трезвый расчет.